Пугачёвский атаман (1)

1, 2

К. В. БОГОЛЮБОВ
ПУГАЧЁВСКИЙ АТАМАН ИВАН БЕЛОБОРОДОВ

СВЕРДЛОВСК
СРЕДНЕ-УРАЛЬСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
1973

9 (с17)
Б 74
О крестьянском восстании под руководством Емельяна Пугачёва написано много книг. Не раз обращался к этой теме и уральский писатель К. В. Боголюбов в своих романах «Атаман Золотой», «Грозные годы» и других.
В этой книжечке К. В. Боголюбов рассказывает об одном из сподвижников Пугачёва, Иване Наумовиче Белобородове — бывшем уральском крестьянине, который стал «главным атаманом и походным полковником» народных повстанцев.
66 — 075
Б М158(03) — 73 75 — 73
© Средне-Уральское Книжное Издательство, 1973

ЗАЧИН

Не одно столетие жило многострадальное русское крестьянство под гнётом крепостного права.
В то время как помещики утопали в роскоши, крестьяне изнемогали в непосильных трудах и нищете. Они были лишены всех прав: помещик мог их жестоко наказать, лишить последнего достатка и даже продать. Земля, на которой крестьянин работал, принадлежала помещику — дворянину. Дворянство поддерживала государственная власть во главе с самым крупным помещиком — царём. Царица Екатерина II, раздарившая своим любимцам сотни тысяч крестьян, называла себя первой дворянкой России.
На притеснения и произвол помещиков крестьянство отвечало бунтами, расправляясь со своими угнетателями. Во главе этих народных восстаний вставали обычно талантливые, смелые люди. Таково, например, было восстание Степана Разина, память о котором народ увековечил в легендах и песнях. Затем помещичье-самодержавную Россию потрясло восстание под руководством Емельяна Пугачёва.
Крестьянство ещё верило в «доброго» царя, который даст народу свободу и землю: ходила молва о том, что муж Екатерины, Пётр III, тайно не умерщвлён, а остался жив. В оренбургских степях, где только что был подавлен бунт казаков, появился неизвестный человек, выдававший себя за Петра III.
Это был казак донской станицы Емельян Пугачёв.
Умный и предприимчивый, Пугачёв обещал казакам и крестьянам землю и волю, и они толпами шли к нему.
Восстание разливалось подобно степному пожару и охватывало горные заводы и сёла Урала. Положение рабочих и приписных крестьян Урала было настолько тягостным, что они с радостью откликнулись на призыв «мужицкого царя» встать на его сторону, не жалея ни сил, ни жизни. К 1774 году под знаменами Пугачёва собралась огромная армия. Башкиры, татары, марийцы признали его своим царём. Народный герой Башкирии Салават Юлаев привёл к нему 500 всадников. Братская боевая дружба связала русский и башкирский народы.
Уральское казачество почти единодушно поддержало его, помогло одержать победы над правительственными войсками, занять ряд крепостей и осадить Оренбург, Казань.

СНОВА ЗА ОРУЖИЕ

Село Богородское расположено на речке Арий, на полпути между Кунгуром и Красноуфимском. Большое старинное село.
Назад тому двести лет проживал в Богородском Иван Наумович Белобородов, будущий славный полководец армии Пугачёва. С ним жила его семья — жена Ненила Федотовна и две маленькие дочки Дуняшка и Марфутка. Был у него работник Илюшка Чеканов, удалой парень.
Сам Иван Наумович вёл небольшую торговлю мёдом и воском. Односельчане уважали его за трезвость и грамотность, особенно же за его характер, добрый, строгий и честный. Да ещё, может, за то, что был он когда-то человеком военным и немало повидал на своём веку.
Нелегкую жизнь прожил Иван Белобородов.
Отцовская курная изба в селе Медянке. Дым ест глаза, чихают и кашляют маленькие братишки и сестрёнки, лежа на полатях. А он, большак, едет с отцом на Юговской медеплавильный завод. Едет на работу, хотя ему всего двенадцать лет. И кем только не пришлось ему быть: и рудобоем, и рудоносом, и литухом.
Тяжела заводская работа, которую народ прозвал «огненной». Жёлтый дым клубится над жерлами медеплавильных печей. Дыхание спирает от едкого серного пламени. Тяжёл труд, но ещё тяжелей притеснения начальства. Не стерпел однажды Иван, заступился за товарища, и за это его сначала высекли, а потом сдали в рекруты, в солдатчину, на двадцать пять лет.
Определили его в артиллерию, и началась мучительная воинская служба, про которую пелось:
Горька-то в поле травонька, полынь горькая,
Ещё-то горче того служба царская;
Что день-то, ни ночь нам, солдатушкам, угомону нет:
Тёмна ноченька приходит — на карауле быть,
Бел денёчек наступает — во строю стоять.
По 1766 год продолжалась военная служба Ивана Белобородова. Он участвовал в Семилетней войне с Пруссией. Походы, сражения и снова походы... Не уронил Иван Белобородов воинской чести — за меткую стрельбу произвели его в капралы¹.
После окончания войны перевели его в город Выборг. Серое небо, серые воды Балтики, серые стены крепостных бастионов. Унылая гарнизонная служба. Приехал военный инженер, стал спрашивать:
— Кто раньше работал на заводах?
— Я работал.
— Как фамилия?
— Белобородов.
На другой же день отправили на Охтенский пороховой завод. На беду разболелась нога после полученного на войне ранения. Положили в госпиталь. При обходе врача пожаловался:
— Ваше благородие, не работник я...
— Врёшь, каналья! Служить не хочешь? Погнали на работу и гоняли, пока не свалился.
Тогда поверили и уволили совсем из армии.
Седым и хромым вернулся Иван Наумович в родные края. Отца и мать в живых не застал, братья поженились, сёстры вышли замуж. Женился и он. Поселился в Богородском, глубоко затаив гнев против всякой неправды, против злого начальства и лихоимцев-чиновников. Думал век дожить в мире и покое, да не вышло.
Начало октября 1773 года. Был праздник — день покрова.
На площади перед церковью людно. Съехались мужики из окрестных деревень: кто — продать, а кто — купить. Бойкие воробышки прыгали у возов. Сидят на возах мужики, пасмурные, голодные,— год выдался неурожайный, как до нового дотянуть. Горе и беда в каждой избе.
Но вот подъехал на коне молодец и весёлым голосом крикнул на всю площадь:
— Слушайте, православные, слово государево!
Стих гомон, стали мужики грудиться к верховому, а он вынул из-за пазухи бумагу и стал читать такое, что крестьяне и рты разинули.
«Чего вы не пожелаете, во всех выгодах и жалованиях отказано вам не будет и слава ваша не истечёт до веку».
А дальше «мужицкий царь» сулил свободу от рекрутчины и податей и жаловал всеми угодьями, землёю и реками, лугами, лесами и пашнями. «Работным людям» на заводах он обещал «всякую вольность», а крестьян, приписанных к заводам, освобождал от заводских работ.
Толпа радостно загудела:
— Добро! Добро!
Богородцам жилось так же трудно, как и крестьянам соседних сёл — Медянки и Орды. Они были приписаны к Юговским заводам и выполняли тяжёлую работу дроворубов, углевозов и рудовозов. Неделями не бывали дома, да ещё в страдную пору. Всей душой ждали они избавления от тяжёлых повинностей. И вот оно пришло!
Верховой спрятал грамоту в шапку и на прощание крикнул:
— К вам едет царский полковник Канзафар Усаев. Примите его с честью!
А вскоре показался и воинский отряд. Все башкиры, все на бойких степных лошадях, с копьями, саблями, с луками и колчанами у сёдел. Впереди ехал тучный широколицый всадник. Сабля с серебряной насечкой звякала о стремя, на голове — торчком лисий малахай. Это и был Канзафар Усаев.
Богородцы встретили его хлебом-солью, отвели в мирскую избу. Народу набилось полно, всем хотелось услышать, что скажет полковник государев. И он сказал:
— Вижу, что вы государю покорны. Ярар (хорошо)... Надобно от вас поверстать сто человек в воинскую команду. И сотника выбрать.
— Наумыча! — раздались дружные голоса.
— Он и на войне был.
— Да ведь я хромой, братцы...
— Всем миром тебя просим, Наумыч,— сказал старик Парфён.
И Иван Наумович решился.
— Для мира — согласен.
Новый сотник пригласил Канзафара к себе. По-праздничному был стол накрыт. Гость ел, пил и похваливал, а хозяин выспрашивал, каков из себя царь-батюшка Пётр Фёдорович.
— Чёрный, смуглый, бородатый. Из себя плечист.
Довелось Ивану Наумовичу видеть Петра III на параде, и в памяти всплыло бледное курносое лицо тщедушного, вертлявого юнца, неловко сидевшего на коне. Тот ли царь-то?
Но главное было в другом — новый царь за простой народ, за правду и против дворян. К нему и другие народы приклоняются: и татары, и башкиры.
Спросил ещё, велика ли сила у батюшки-царя.
— Сила большая — народ.
Не сказал Канзафар одного: войско Пугачёва было плохо вооружено и не обучено, за исключением казаков.
На прощание полковник подарил Ивану Наумовичу свою саблю.
— Иди по заводам, объявляй вольность, приводи к присяге работных людей. Забирай казну и пушки. А кто станет противиться, тех казни.
Отряд Канзафара ушёл под Кунгур.

Всю ночь в Богородском ковали в кузницах наконечники для пик, всю ночь не спал отставной капрал Иван Белобородов. Вспоминались пушечный гром, визг картечи, свист пуль, стук барабанов, бегущие в атаку солдаты. С радостью думал, что ждут его впереди воинские тревоги и походы и бои за правое дело. И подумав об этом, без страха пошёл навстречу своей судьбе. Сердце его было с восставшим народом.
¹ Капрал — унтер-офицерский чин, младший командный состав.

БОЕВЫЕ УСПЕХИ

Ачит — Атиг — Бисерть — Киргишаны. Это линия крепостей с деревянными стенами, со сторожевыми башнями по углам и одной воротной для въезда и выезда. Эту крепостную линию называли тогда «дистанцией», и служила она для защиты от набегов «иноплеменных». Но набегов давно уже не было, а крепостные гарнизоны состояли из старых солдат-инвалидов. Зато в достатке было ружей, пушек, пороху и ядер.
Потому-то Иван Белобородов, получив «царское наставление», и направил свою безоружную команду на захват этих крепостей. Отряд его вырос уже до ста человек. Ближе других стояла крепость Ачитская. Туда и двинулись белобородовцы. Опасались сопротивления и подступали осторожно. Но крепость молчала. Тогда Белобородов смело подъехал к воротам. Они распахнулись, и ликующая толпа встретила повстанцев криками «Ура!».
В мирской избе ачитцы докладывали Белобородову:
— Офицеров мы повязали и взяли под караул.
— Спасибо за службу, земляки! А теперь кажите воинский припас и сколько может вас пристать к нашему отряду?
— Пойдём, пойдём,— дружно отозвались крестьяне. Привели офицеров. Безоружные, связанные, стояли оба перед бывшим капралом.
— Будете ли служить законному государю?
Офицеры ответили, что они присягали государыне Екатерине, а другого государя не знают.
— Ну, так узнаете,— недобро промолвил Иван Наумович и велел обоих отправить под конвоем в село Орду к Канзафару Усаеву.
Однако на другой день конвоиры явились и постыдно «лепортовали», что их обстреляла воинская команда из Бисерти и они разбежались. А пленных офицеров освободили солдаты. Белобородов разгневался и приказал отобрать у них оружие.
— Вы думали не об исполнении приказа, а о спасении своих шкур. Ступайте на все четыре стороны, такие трусы мне не нужны. А вы,— обратился он к ачитцам,— помните: умри, а воинский приказ выполни.
С этим все согласились, кое-кто подумал: хоть начальник и хромой, но рука у него твёрдая и порядок в войске у него будет строгий.
Через день отряд Белобородова, выросший вдвое, двинулся по приказу нового «царского» атамана Зарубина в поход на горные заводы.
Отряд шёл на Шайтанский завод, где два года назад вспыхнуло восстание под руководством Андрея Плотникова — атамана Золотого. Это он по приговору заводского населения застрелил тогда самого владельца завода — господина Ширяева.
Здесь белобородовцев встретили с почётом и со слезами радости, как желанных избавителей.
Занял Белобородов соседние заводы — Ревду и Билимбай. Мастеровые передались на сторону повстанцев без сопротивления.
На площади перед конторой выстроились работные люди Билимбаевского завода и ближних рудников. Бритый мужчина в мундире и треуголке доложил Белобородову:
— Имею честь, ваше благородие, я писарь горного ведомства Дементий Верхоланцев. Со мной команда — пятьсот горнорабочих. Желаем служить в армии его величества.
— А ну, кажи твоих молодцов.
Иван Наумович слез с коня и заковылял вдоль строя. Шёл и всматривался в измождённые лица работных людей и тех, кто здоровее, выводил из строя. Так отобрал он из пятисот около ста человек. Остальные обиделись.
— Бери всех! На работе нас не браковали! Желаем служить общему делу...
— Куда я вас возьму, таких изробленных?
— Сам-то хромой, да воюешь,— крикнул кто-то из бракованных.
Иван Наумович усмехнулся в седую бороду, махнул рукой и сказал Верхоланцеву:
— Пиши всех.
Белобородов избрал своей резиденцией Шайтанку. Здесь в его отряд вступило несколько сот мастеровых и работных людей. Войско своё он разделил на три части: одной поставил командовать молодого и расторопного Верхоланцева, другой — тучного приземистого Оску Оськина, третьей — угрюмого Егафара Азлаева.
Смелые замыслы бродили в голове хромого капрала: мерещился ему Екатеринбург. Там было горное начальство и сильная воинская команда. Собрал военный совет.
— Не пора ли идти на Екатеринбург?
— Не пора. Легче идти на Утку Демидову,— сказал Оска Оськин.
Егафар Азлаев подтвердил:
— Айе¹.
И белобородовцы отправились в поход на Староуткинский завод. Но завод был обнесён крепостной стеной, и в нём находилась воинская команда с пушками. Густые толпы, ринувшиеся на приступ, были встречены картечью. Десятки убитых и раненых остались на снегу. То же повторилось на второй и на третий день.
Белобородов призадумался.
— Не подпалить ли нам эту Утку? — вдруг решил он и велел поджечь стога сена, стоявшие на поляне перед заводом. Пламя понесло на стены, и они загорелись. Тогда-то и начался генеральный штурм. Повстанцы ворвались в завод.
Горное начальство забеспокоилось — бунт ширился, охватывая новые селения и заводы. Из Екатеринбурга послали на Шайтанку сильный отряд с конницей и пушками под командованием капитана Ерапольского.
Морозной зимней ночью набат разбудил Шайтанку. Белобородов разделил своё войско на три части: одну послал к деревне Талице, другую — на перехват Ревдинской дороги, третью оставил в резерве для оказания помощи и для решающего удара.
По тракту везли несколько ачитских пушек с ядрами. Это придало повстанцам уверенности.
Пропела флейта, и вражеская конница ринулась в атаку, но мешал глубокий снег. Белобородов выставил в лоб противнику пушки, сам зарядил и сам сделал первый выстрел.
Пушка подскочила, острый язык пламени с дымом вырвался из медной глотки. Трое всадников свалились с сёдел, остальные отпрянули назад.
Налетели конные башкиры, и правительственная команда смешалась, началось бегство. Артиллеристы, подъехавшие к Талице, не успели снять и зарядить пушки и бросили их. Сам капитан Ерапольский едва спасся на коне.
Победа была полной — первая победа над солдатами Екатерины.
Шайтанка ликовала.
— Ура, Наумыч! — кричала толпа, встречая победителей.
А он ехал на буланом иноходце, сухощавый и суровый предводитель полуторатысячного войска. Позади везли восемь отобранных у врага пушек.
Через несколько дней к Белобородову привели гонца из Екатеринбурга. Перед Иваном Наумовичем стоял мужчина средних лет, широкоплечий и смуглый, с багровыми пятнами на щеках — следами «огненной» работы. Сказался мастеровым Верх-Исетского завода.
— Ждут тебя заводские, батюшка Иван Наумыч. А завтра на тебя снаряжают команду из пятисот человек.
— Спасибо за весточку. Мы их упредим.
Дал приказ своему войску готовиться к бою: башкирам — туго набить стрелами колчаны, пушкарям — зарядить пушки. Остальным идти кто с чем может.
Малиновая заря разлилась над горами, когда у деревни Решота белобородовцы встретили подходившую колонну гарнизонных солдат.
Белобородовцы, озлобившись, лезли прямо на штыки, схватывались врукопашную, пока не обратили в бегство весь отряд Екатеринбургского гарнизона. Горное начальство охватила паника.
Но Белобородов допустил непоправимую ошибку, не ворвавшись на плечах противника в город. Думал, что встретит здесь отпор, и упустил момент. Вместо этого он стал поднимать на восстание окрестные заводы. Взял Сылвенский завод, Илимскую пристань. «Заколебались» Алапаиха и Невьянск, стали оказывать неповиновение мастеровые и работные люди Нижнего Тагила. Вся уральская горнозаводская «дистанция» оказалась в руках пугачевцев.
¹ Айе — да (башкир.).

1, 2

Вход на сайт

Поиск

Календарь

Друзья сайта

Книги об Урале

Пугачёвский атаман (1)